С разрешения автора Ф.Илина (Белько Виктора Юрьевича) мы продолжаем публикацию цикла его произведений на военно-морскую тематику.

Перепечатка возможна только с разрешения автора, по вопросам распространения обращаться: starfilin@mail.ru

 

Морская служба как форма мужской жизни

Старые байки флагарта

Вторая байка флагарта.   Гостьи на корабле — языки на стопора!

 

Как-то при очередном нашем «перекуре» флагарт прицепился к слову «флотское гостеприимство» и рассказал вот такую историю: −  Нет, гости на корабле – это хорошо! – начал он издалека: − Для них, для гостей! С одной стороны, конечно. С другой стороны, они всегда ломают устоявшиеся порядки и распорядки, хотят они того, или нет, и в этом их прелесть и беда. Прием гостей для экипажа – это как для лошади свадьба, по поговорке. Вот-вот, голова в цветах, а все, что наоборот – то в густом обильном мыле. Только принимающий гостей старший начальник выскажет потом мягкие критические замечание или снисходительную благодарность. И тут же забудет об этом!

− А, вот говорят, что женщины, даже кратковременные гости,  на корабле – к несчастью? – спросил кто-то из молодых офицеров.

− Да ну, ерунда, − отмахнулся рукой со стаканом в блестящем подстаканнике, флагарт, однако, умудрился не полить, при этом, чаем скатерть и своих соседей: − Вон, американцы и даже англичане, старая морская нация,  давным-давно допустили к службе на военных кораблях женщин даже офицерами, и, причем,  даже в святую святых флота – в подплав, где всякие традиции чтут, как Конфуций – ритуал. Подводники  кое-какие собственные суеверия втихую уважают и соблюдают, так,  как нигде, ну может быть, еще и у летчиков. Потому что и те и другие каждый день очень близко ходят у самых ворот ада или рая. Это без красивых слов! Они стараются не нарушать всяких там примет и условностей. На всякий случай! Кстати, а еще каких-то 30 лет назад считалось, что женщина не сможет служить на лодке чисто по физиологическим причинам.

− Вот это придумали сами бывалые хитрые подводники, чтобы под благовидным предлогом не пустить женщин на свои лодки, не нарушив их общечеловеческие права! Нам на полном серьезе об этом в академии преподавали. Как положительные результаты якобы научных исследований. Еще бы, столько  трогательной заботы о здоровье дам и защите их права на материнство! Только потом выяснили, что это обычная  конъюнктурная подтасовка! – вставил корабельный «доктор»,  наконец, прожевавший свой бутерброд. 

−  Может быть, может быть – легко согласился флагарт, − а вот я знаю один очень интересный случай, когда женщины стали причиной неприятностей у очень значительного количества матросов и офицеров. Даже у целого легкого крейсера, попавшего из-за них, нежно любимых, в насмешливый флотский фольклор. Это не считая «мелких брызг», вроде «фитилей» всякому начальству.

Давным-давно, (Боже, действительно, просто ужас, настолько давно! Неужели я уже такой замшелый?) попали мы на крейсерскую практику на  Черноморский флот. Там вся дивизия крейсеров стояла на рейде прямо посреди бухты, а вокруг нее лежал вальяжно-разморенный на солнышке южный город. Условия проживания на крейсере, да еще прикомандированных курсантов-первокурсников, были самые спартанские. Точнее говоря – кошмарно-романтические. Кубрики мы честно делили со стадами крыс, чешуйчатые хвосты которых нагло свисали с кабельных трасс. Это – отдельная история!

Так что, эти последние классические легкие крейсера вполне заслуженно назывались в курсантской среде, скорой на всякие иронически-юмористические прозвища, «тюрьмой народов». Был тогда такой пропагандистский штамп, означающий агресивно-загнивающий империализм. Из всех развлечений у нас было разглядывание в визир или в бинокль гуляющих туристов, и купающихся у набережной представителей местного населения. Меня повергала в дрожь одна только мысль об их беспечности и небрезгливости, так как экипажи на множестве кораблей, успешно перерабатывали флотскую калорийную пищу… А  продукты этой переработки так же успешно, без замечаний, стекали в эту бухту со всех боевых и вспомогательных единиц. А они, эти туристы и жители, туда восторженно ныряли и во всем этом плавали и резвились! Вот тебе и «самое синее в мире»! Б-р-р!

 А попали мы тогда по расписанию в дивизион универсального калибра. Это были такие двухорудийные башни со 100-мм пушками. По три с каждого борта! Отдельное внимание – постам наводки! Именно туда я был расписан по тревоге. Все счетно-решающие  приборы состояли из каких-то шестеренок, кулачков и еще чего, и очень напоминало разросшийся арифмометр. Однако, должен сказать, на его работу никакие компьютерные вирусы и всякие штучки РЭБ никак подействовать не могли на его 152  и 100 миллиметровые  снаряды. Сплошная голая механика. Это факт!

Командир дивизиона, капитан-лейтенант, выпускник нашего родного училища, занимался с нами по специальности лично. Он был далек от мысли, что нас угораздит попасть на таких вот «бронтозавров», но справедливо считал, что лишних знаний не бывает. Теперь-то я тоже так думаю, но тогда …

 Представьте себе: жара, духота, запах перегретого металла и машинного масла, а в паре-другой кабельтовых полуобнаженные красотки дефилируют по набережной, загорая.  А тут тебя всякие садисты насильно пытаются заставить запомнить калибры и дистанции, гироплощадки, всякие дурацкие переменные и постоянные математические величины. Плюс разные типы снарядов да способы стрельбы! А нам так хотелось отдохнуть от «тяжелых боев» недавней сессии и морально подготовиться  к первому военному отпуску!

 Поэтому, против такой информации размякшие от жары наши мозги отчаянно сопротивлялись и активно ставили помехи попыткам этих знаний закрепиться в памяти. Наконец, комдив сжалился над нами и второй час занятий решил провести в тени одной из башен главного калибра. Отлично понимая наше нерабочее настроение, в конце занятия он рассказал нам историю, в которой  убедительно показывалось, что излишние усердие на службе может привести к непредсказуемым последствиям.

− А дело было так: на одном из наших черноморских крейсеров  экипаж встречал своих шефов. Как обычно шефы привезли с собой в качестве подарков много нужных вещей, даже новые, сияющие солнечным цветом свежей меди, инструменты корабельному оркестру.

А самое главное − еще они привезли с собой  какой-то профессиональный ансамбль песни и пляски своей областной филармонии, да еще, преимущественно, женский. Что и взбудоражило весь военный коллектив, особенно матросов. Каждый хотел посмотреть на их выступление! Да вот беда: даже на палубе крейсера невозможно разместить и сцену, и зрителей.

 Поэтому, дали команду связистам подготовить трансляцию концерта по внутренним помещениям по корабельной  громкоговорящей связи, чтобы все могли, если не увидеть, то, хотя бы, услышать концерт приезжих артистов.

Тогда  на ют, за четвертую башню притащили и банки из кубриков, и стулья из кают-компании, даже кресла из салона командира для особо почетных гостей. И начался концерт! Честно говоря, артисты не халтурили и от души демонстрировали свое уменье морякам. По кубрикам, каютам и боевым постам вовсю звучали народные и эстрадные песни, музыка к танцам, шутки конферансье. Все было здорово! Час концерта пролетел незаметно.

Настало время командиру поблагодарить артистов. Им вручили традиционные подарки: матросские тельняшки, бескозырки, значки и сувениры, а руководителю ансамбля расчувствовавшийся командир подарил свою знаменитую на всей дивизии белую фуражку севастопольского пошива, с полями, по фасону, чуть-чуть  меньше вертолетной площадки.

И, наконец, по  традициям флотского хлебосольного гостеприимства, командир  пригласил артистов и гостей в кают-компанию на «легкий флотский обедо-ужин», часто угрожающий перерасти и в завтрак.

Младшие офицеры, заранее расписанные по маршруту,  провожали  девушек из ансамбля в кают-компанию, помогая преодолевать высокие комингсы броневых дверей и крутые трапы. При этом, они отчаянно старались не заглядывать под широкие концертные юбки своих сопровождаемых, старательно отгоняя собственные взгляды на всякие там маркировки дверей и люков.

Офицерская галантность плюс крейсерская организация! Красота! В это время дежурный по кораблю  вывел расходное подразделение на ют. Матросы этого подразделения должны были  побыстрее разнести по местам банки и стулья, как это у нас называется: «привели ют в исходное». Организовав их на трудовой подвиг, офицер занялся своими неотложными делами, которых у дежурного по крейсеру всегда непочатый край.

 

         В кают–компании крейсера в это самое время уже вовсю пошли взаимные поздравления и тосты. Слово взял командир корабля, и начал свое красивое эмоциональное выступление, дополняя его стихами. Он к нему готовился сам лично, причем, долго и с чувством. Рояль в кустах, корочке!

И в это самое-самое время на опустевшем юте командир расходного подразделения подошел к леерам, с сожалением и завистью  разглядывая население Севастополя,  мирно гуляющее на набережной.

 Но оставшиеся без командирского присмотра молодые матросы, (а именно они попадают в расходные подразделения, особенно на праздник, хоть ты дерись с командирами боевых частей), не дремали и тут же начали дурачиться, резвиться и носиться друг за другом. И тут один из них, маленький, рыжий и конопатый, подбежал к неубранному еще микрофону.

 Кривляясь и пародируя  конферансье, рыжий загнусавил, вцепившись в микрофон обеими руками: «Здрасьте, ребятишки, черные штанишки! Сейчас тут будет выступать медведь, он будет гири  чем-то там вертеть» И так далее,  а потом  звонко запел  деревенские матерные частушки.

 

Но именно вот этот самый микрофон радисты по своей природной тяге к длительной раскачке еще не отключили! И весь «бенефис» этого конопатого обормота полностью прослушали по всему кораблю! И в кают-компании, между прочим, - тоже. Частушки как раз напрочь заглушили попытку командира красиво завершить свой тост. Раздались подавляемые смешки, назревала неловкость. Тут замполит метнулся к двери, не дожидаясь указаний командира. Но там, как раз, находился  в ожидании  старпом – мало ли чего! И он махнул рукой  заму – понял, сам, мол, справлюсь.

 Как и положено, гроза корабельных бездельников и негодяев решительно взял инициативу на себя и резво побежал к юту, закипая по пути благородной местью. Добежав до юта, даже не переводя дух, он начал:

 − Ага, вот тут кто куролесит, едрит-дрит-дрит-дрит! Командир расходного подразделения! Вы тут ушами сено стрижете, а ваша шайка деклассированных бабуинов в белых робах  засыпала весь крейсер и его окрестности миазмами похабной  матершины, мать в перемать, в  холодный вас дизель и верблюжью колючку и геморрой в самый дейдвуд.  Полный корабль …(допустим, блондинок – прим. автора), а вы тут ругаетесь исключительно похабным матом! Вон, посмотрите, по набережной даже все местные … (опять же – блондинки) разбегаются, зажав ручками свои хорошенькие ушки. А ну, чтоб через десять минут ют был в исходном! А не то…! − старпом перевел дух, забрал новый ветер и продолжал:

− А ты, хренов рыжий рифмоплет, будешь завтра после отбоя учить Пушкина наизусть, до посинения, стоя у меня под каютой!  Чтоб до тебя, мать-в мать-перемать, тудыт ее в плазменные двигатели и шаровые опоры,  наконец-то дошло, какой язык ты, мать твою так и разэдак, позоришь! Сегодня … ( кое-чем) принесло  высоких гостей, а  вы тут все хренами позасеяли! Теперь они про нас всю правду подумают!

 А они же должны считать, что флот - эта самая образованная и культурная часть наших доблестных Вооруженных Сил, и что у нас за матерные слова − так сразу за этот самый пещеристый фаркоп -  и за борт!»  Ну, и так далее по тому же курсу…

 И вот тут появились связисты, да еще в тапочках на босу ногу. Очень  вовремя, к самой раздаче! Вот только этого и не хватало ревнителю Корабельного устава и флотских традиций! По сравнению с этим вальяжным выходом  связистов – да красный плащ тореро для быка – так это еще леденец с валерьянкой! Особенно, по сравнению с тем, когда порядочный старпом видит бойца на верхней палубе гордого крейсера, обутого в  милые, уютные домашние тапочки в красно-черную клеточку[1]. Он тут же закипел, как старый ржавый радиатор, разбрызгивая в разные стороны пену, и забрал полные паруса вдохновения новой волны на галсе благородного гнева: − А - закричал он, победно  бросаясь на них, как крестоносец на сарацин: − явились бойцы неслышимого фронта! Какого вы … шланга до сих пор не поубирали свою аппаратуру! Я сейчас эти ваши микрофоны и кабели знаете куда вам засуну? (Бойцы знали). А вашему командиру и колонку вот  эту лично на голову одену!  А ну…

И все вокруг быстро-быстро забегали, сделав за пять минут все то, и даже больше, что пытались сделать целых полчаса до этого.  Крейсерский порядок  и личный статус-кво старпома были быстро восстановлены. А он сам, переведя дух, довольный собой, с чувством исполненного долга, двинулся обратно к кают-компании, поправляя сияющие медали на тщательно наглаженной белой тужурке. В небольшом холле перед ней стояли молодые офицеры, с трудом подавляющие смех. А из самой кают- компании слышались странные хрюкающие звуки и прорывающийся откровенный «гомерический» хохот! 

«Интересно, что там такое смешное рассказывают! Опять чего-то интересное пропустил! Эх, служба чертова! Вот ужо, наверстаю, вот стану когда-то, наконец командиром…»[2] − сокрушенно-мечтательно подумал старпом и заглянул за дверь. Все, находившиеся там, буквально, лежали на столах или сползали со стульев от смеха. Из глаз «главного шефа», секретаря обкома партии, ручьями текли скупые мужские слезы. Он уже не мог смеяться, а просто икал. Веселились все − кроме командира крейсера, начпо дивизии и замполита корабля. И хоть они тоже прослушали пламенную, красочную тираду старпома, усиленную корабельными динамиками, но смеялись скупо, разве что из вежливости – так сказать, для поддержания компании.

− Да, ты навел порядок, − медленно процедил командир. Интонация его предвещала неприятный разговор для старпома tet-a-tet, а также долгую душеспасительную беседу с начпо дивизии, который может, в связи с этим,  несколько отдалить его чудесное превращение в командиры…

«Да, придется, бабочке-«адмирал» побыть еще невылупленной куколкой!» – заумно посочувствовал сам себе старпом.

   Но возникшую неловкость быстро замяли, ведь гости юмор ситуации понимали, чему способствовали и хлебосольство хозяев, и состояние благодушия, определяемое нашим народом как «навеселе» после примерно пяти тостов.  Праздник!

Вот тогда меня сняли с дежурства, отстранили от вахт, лишили допуска,  и старпом  принимал все зачеты у меня лично, с пристрастием первой степени… − завершил наш словоохотливый комдив. «Вот и проболтался!» −  поняли мы.

−  Ну, должен же был бы кто-то в этом  виноват! Как и что досталось старпому – история умалчивает. Он сам не хвастался, а командир с нами, понятное дело, не делился. Это основной постулат военно - морской системы управления – во всем должен быть найден кто-то хоть как-то виноватый! - завершил  свою историю наш  рассказчик. Вдруг, комдив и сам понял, что нечаянно проболтался. Улыбнувшись, он сказал: - Только сами не проболтнитесь, нечаянно, особенно при старпоме, это ему как красным сапогом  между ног, он тут и офицеров-то съест без соли за это напоминание, а уж вас-то… - закончил свой рассказ наш комдив.

Вот  такие вот трудности экипажу создают даже хорошие гости. Хотя и говорят, переделывая широко известную крылатую фразу,  что человек сам проектировщик собственных неприятностей…

 После, уже в годы офицерской службы, я слышал нечто подобное от подводников. Но – по-моему,  история комдива − ближе к оригиналу! – завершил флагарт свой рассказ, допил чай и взглянул на часы. А вот еще был случай… начал было он, да тут раздался протяжные звонки  учебной тревоги.

− Ну, что,  товарищи офицеры, по местам! Продолжение следует!

 

Об авторе

Виктор Юрьевич Белько (псевдоним - Ф.Илин) родился в 1955 году в г. Грозном. Его детство и юность прошли в Казахстане, в г. Шевченко, на берегу Каспийского моря.

С 1973 года - служба в ВМФ. Закончил Северодвинскую школу техников, Киевское ВВМПУ. Проходил службу на надводных кораблях и подводных лодках Северного флота, в структурах воспитательной работы соединений Кольской флотилии. Служил в гарнизонах Островной, Лиинахамари, Видяево, Полярный. Имеет государственные награды, капитан 2 ранга запаса.

Автор книг "Записки Старого Филина или Мерфинизмы по-флотски", "Легенды о славном мичмане Егоркине", "О городе Коле, о Заполярье и о море", "Исторические досуги в кают-компании, или Клио в тельняшке" и др.