Я слышал эту историю в детстве, а для того, чтобы узнать или вспомнить, какое это было время, достаточно представить, что при рождении меня хотели назвать Никитой. Но поскольку папу звали Сергеем, то все мои близкие деревенские родственники, обложенные Хрущевым налогами на яблони, плодовые кусты и всякий скот, от мелкого - до рогатого, всячески этому воспротивились. И бабки нарекли меня Виталием. Дюже ругались, что поповское имя. Потом попривыкли.

Лето 1944 года, Белоруссия. Через спаленное село, наступая на пятки продвигающейся армии, шла батарея МЗА. Батарея серьезная и заслуженная. 37-мм зенитные пушки* держали тогда самый опасный диапазон высот -2,0 - 3,0 км и надежно прикрывали переправы, вокзалы и аэродромы от Фоккеров-190 до Юнкесов-88 . Мессеров, и особенно Лаптежников, в тот год уже почти не осталось.

Короткий привал на развалинах деревни. Слава Богу - колодец цел. Времени - едва набрать фляжки и перемотать портянки. Единственная живая душа щурилась на солнце на останках сгоревшего сруба.

И этой душой был рыжий котенок. Люди или давно погибли, либо ушли в Полесье, от греха подальше.

Пожилой старшина, докуривая цигарку, долго смотрел на котенка, а потом взял его и посадил на облучек. Накормил остатком обеда, нарек кота Рыжиком и объявил его седьмым бойцом расчета. С намеком на будущую славу уничтожителя мышей и прочей непотребности в местах расположения, а особенно - в землянках.