Сегодня, 21 января, родился один из создателей советской атомной бомбы, основатель и первый директор Института атомной энергии, лауреат Ленинской и четырех Сталинских премий, трижды Герой Социалистического труда академик ИГОРЬ ВАСИЛЬЕВИЧ КУРЧАТОВ (1903-1960)
Трижды Герой Социалистического Труда (1949, 1951, 1954)
Кавалер пяти Орденов Ленина
Кавалер двух Орденов Трудового Красного Знамени
Награжден медалью «За победу над Германией»
Награжден медалью «За оборону Севастополя»
Четырежды лауреат Сталинской премии (1942, 1949, 1951, 1954)
Лауреат Ленинской премии (1957)
Награжден Золотой медалью имени Л.Эйлера Академии наук СССР
Награжден Серебряной медалью Мира имени Жолио-Кюри
«Делайте в работе, в жизни только самое главное. Иначе второстепенное, хотя и ненужное, легко заполнит вашу жизнь, возьмет все силы, и до главного вы не дойдете… Исследуйте то, что приведет вас к цели». И.В.Курчатов.
Игорь Васильевич Курчатов родился 12 января 1903 года в семье помощника лесничего на Урале, в поселке Симский завод.
В 1911 году семья Курчатовых переехала в Симферополь, где Игорь поступил в гимназию. Он с детства любил хорошую музыку и проявлял интерес к гуманитарным наукам. Судьбу Курчатова, как это нередко встречается, решил случай после того, как в его руки попала книга О.М.Корбино «Успехи современной техники», перевернувшая воображение подростка. Игорь стал собирать и изучать техническую литературу. Мечтая о профессии инженера, он изучал аналитическую геометрию в объеме университетского курса и решал многочисленные математические задачи.
Планам Курчатова чуть не помешала Первая мировая война, так как материальное положение и без того небогатой семьи стало очень тяжелым. Игорю пришлось помогать отцу, и ему было не до изучения инженерного ремесла. Игорь Курчатов ходил на консервную фабрику пилить дрова, а вечерами работал в мундштучной мастерской. Вскоре он поступил в симферопольскую вечернюю школу, где получил квалификацию слесаря. Несмотря на загруженность, Игорь продолжал много читать, за последние два года учебы он получал исключительно пятерки, а в 1920 году окончил гимназию с золотой медалью. В сентябре того же года он поступил на первый курс физико-математического факультета Крымского университета, где за три года освоил четырехлетний курс и блестяще защитил дипломную работу. Осенью 1923 года Курчатов уехал в Петроград, где был зачислен сразу на третий курс кораблестроительного факультета Политехнического института. Одновременно он стал работать в качестве наблюдателя на Магнито-метеорологической обсерватории в Павловске.
Его первая экспериментальная научная работа была посвящена альфа-радиоактивности света. Весной 1924 года Курчатов прервал учебу в Политехническом институте и занялся научной деятельностью. Состоявшийся в сентябре 1925 года переход на работу в ленинградскую физико-техническую лабораторию знаменитого физика Абрама Федоровича Иоффе стал поворотным этапом в научной жизни Игоря Курчатова.
Очень скоро Игорь завоевал в институте авторитет и получил звание научного сотрудника первого разряда, а затем – старшего инженера-физика. Наряду с исследовательской работой Курчатов читал специальный курс физики диэлектриков на физико-математическом факультете Ленинградского политехнического института и в Педагогическом институте. Он был блестящим лектором, владел искусством передавать физический смысл описываемых явлений и заслужил большую любовь студентов. Он часто рассказывал им о результатах своих исследований, пробуждая у учащихся интерес к науке.
Дорожа своими учениками, Абрам Иоффе никогда не ограничивал их свободу. Когда Игорь Курчатов начал работать в Физтехе, ему было 22 года, а институту, как писал Иоффе, «семь лет от роду, и молодость сотрудников была привычным делом». Поддразнивая, коллеги называли институт «детским садом папы Иоффе». Курчатов пришелся по душе коллективу своим энтузиастом, работоспособностью и стремлением жить общими интересами. Первой его печатной работой в лаборатории диэлектриков стало исследование прохождения медленных электронов сквозь тонкие металлические пленки. При решении этой задачи проявилась одна из типичных черт Игоря Курчатова – он умел четко подмечать противоречия и аномалии и выяснять их природу прямыми опытами. «Это же свойство, писал Иоффе, - привело его к открытию сегнетоэлектричества, к поискам механизма выпрямления тока, к изучению нелинейности токов в карборундовых разрядниках, к изучению предпробойных токов в стеклах и смолах, униполярности токов в смолах, а позже к открытию в области атомного ядра…»
Талант Игоря Курчатова особенно ярко проявился при открытии сегнетоэлектричества. В конце 1929 года Абрам Иоффе поручил Игорю Курчатову и Павлу Кобеко разобраться в явлении аномально высокой диэлектрической проницаемости сегнетовой соли. В результате их экспериментов была отвергнута ранее существовавшая трактовка этого явления и показано, что сегнетовая соль выступает электрическим аналогом ферромагнетика. Класс диэлектриков, обладающих такими же свойствами, Курчатов назвал сегнетоэлектриками. В итоге Курчатовым была заложена основа новой области науки – учение о сегнетоэлектричестве.
В 1927 году Игорь Курчатов женился на Марине Синельниковой, сестре своего друга Кирилла Синельникова. Он познакомился с ней еще в детстве в Крыму и дружил все эти годы. Марина стала его верным другом и помощником. Детей у них не было, и все свое внимание Марина Дмитриевна отдала Игорю Васильевичу. Она создала атмосферу настоящего дружелюбия, которую чувствовали все переступившие порог их дома. Сам Курчатов работал дома так же интенсивно, как и в институте.
Игорь Курчатов и Марина Синельникова.
В 1933 году Курчатов был назначен начальником Отдела ядерной физики Ленинградского физико-технического института. Приступив к изучению искусственной радиоактивности, возникавшей при облучении ядер нейтронами, или, как тогда это называли, к изучению эффекта Ферми, Игорь Курчатов вместе с братом Борисом, Львом Мысовским и Львом Русиновым уже в апреле 1935 года открыл явление ядерной изомерии. После этого изучением ядерных изомеров начали интенсивно заниматься ученые во многих лабораториях разных стран.
Исследование Курчатова в значительной степени определило развитие представлений о структуре атомного ядра. Одновременно Курчатов вел и другие опыты с нейтронами. Вместе со Львом Арцимовичем он провел серию исследований поглощения медленных нейтронов и добился фундаментальных результатов. Ученым удалось зафиксировать захват нейтрона протоном с образованием ядра тяжелого водорода – дейтрона и надежно измерить сечение этой реакции. Курчатов искал ответ на главный вопрос: происходит ли размножение нейтронов в различных композициях урана и замедлителя? Эту тонкую экспериментальную задачу Курчатов поручил своим молодым сотрудникам Флерову и Петржаку, и они ее прекрасно выполнили.
В начале 1940 года Флеров с Петржаком подали краткое сообщение об открытом ими новом явлении – самопроизвольном делении урана – в американский журнал Physical Review, в котором печаталось большинство сообщений об уране. Письмо было опубликовано, но проходили неделя за неделей, а отклика все не было, так как американцы засекретили все свои работы по атомному ядру, а мир вступил во Вторую мировую войну.
В 1941 году намеченная Курчатовым программа научных работ была прервана, и вместо ядерной физики он вместе с Анатолием Александровым и другими сотрудниками ЛФТИ принял участие в работах по защите кораблей от магнитных мин. Работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии были возобновлены только в конце 1942 года. В 1943 году Игорь Курчатов возглавил советский атомный проект, будучи руководителем Лаборатории № 2 АН СССР, впоследствии ставшей Институтом атомной энергии. 1944 год ознаменовался пуском циклотрона, построенного всего лишь за год. Вскоре на нем был впервые в СССР выведен наружу пучок дейтронов. Курчатов собрал по этому случаю у себя дома участников пуска и поднял бокал за первую победу нового коллектива.
В 1946 году для Игоря Курчатова на территории лаборатории № 2 недалеко от главного здания был построен коттедж, откуда Курчатов ходил на работу через лес и очень скоро протоптал тропинку. Сотрудники в шутку назвали новый дом Курчатова «хижиной лесника».
Игорь Курчатов осуществлял научное руководство всеми работами по атомному проекту и сам непосредственно участвовал в работах по созданию уран-графитовых реакторов, начиная с первого в Евразии реактора Ф-1, пущенного 25 декабря 1946 года в лаборатории № 2. В официальном отчете руководству страны Курчатов писал: «В результате большой и напряженной работы, проведенной коллективом в течение июля 1943 – декабря 1946 гг., удалось 25 декабря 1946 г. в 18 часов впервые наблюдать цепную саморазвивающуюся реакцию в осуществленном надкритическом уран-графитовом котле с практически полным и, по-видимому, самым рациональным использованием всех изготовленных к этому времени урановых и графитовых блоков».
Крайне важной вехой в биографии Курчатова было создание и испытание первой советской атомной бомбы, положившей начало формированию ядерного щита СССР. Грозное оружие, как это ни парадоксально звучит, было необходимо для сохранения мира. Ввиду чрезвычайной секретности и срочности проекта Игорь Курчатов находился под постоянным контролем органов государственной безопасности, Берии и Сталина. Много лет спустя академик Александров, вспоминая те годы, говорил: «Слово Сталина решало вообще судьбу проекта. По одному жесту Берии любой из нас мог уйти в небытие. Но вершиной пирамиды был все-таки Курчатов. Это наше счастье, что в нем воплотилась тогда и компетентность, и ответственность, и власть».
«Его прямым начальником был Берия, — рассказывал Юрий Николаевич Смирнов. — Даже, казалось бы, в радостные минуты пуска первого опытного атомного реактора Ф-1 в конце 1946 года Берия, ознакомившись с его работой и выходя из реакторного здания, задал Курчатову зловещий вопрос: «Кто ваш преемник?» Через три года в связи с пуском очередного промышленного реактора Берия приехал в Челябинск-40. И из-за пустяка устроил разнос персоналу, обслуживавшему реактор. Свидетель этой сцены директор химкомбината «Маяк» Борис Брохович вспоминает: «У Игоря Васильевича было вытянутое напряженное лицо, напряглись вены и дрожали руки, с которыми он не смог справиться». В работе Курчатова был жизненно заинтересован Сталин. Вождь знал, что говорил, когда, награждая после первого испытания отечественного атомного заряда отличившихся физиков, заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, «попробовали» бы ее на себе». Более того, Сталин даже удостоил Игоря Васильевича особым знаком благодарности: подарил свой большой, во весь рост, живописный портрет. А Хрущев, отправляясь весной 1956 года с официальным визитом в Англию, даже включил «засекреченного» Курчатова в состав правительственной делегации. Но, конечно, физик находился под наблюдением. Сталин говорил: «Предоставим Курчатову неограниченные кредиты». И добавлял: «Но будем его контролировать». В КГБ на него было заведено досье. Когда летом 1945 года возник вопрос об избрании нового президента Академии наук СССР (им стал Сергей Вавилов), Сталину, Молотову и Маленкову была представлена с грифом «Сов. секретно (Особая папка)» «Справка Наркомата государственной безопасности СССР о научной и общественной деятельности действительных членов Академии наук СССР». Курчатову там была дана такая характеристика: «Обладает большими организационными способностями, энергичен. По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат».
Успешное испытание нового оружия произошло ранним утром 29 августа 1949 года на специально для этого построенном полигоне в Семипалатинской области. Создатели бомбы свои обязательства выполнили. И монополии США на владение атомным оружием был положен конец. Лаврентий Берия, как рассказывали очевидцы, расцеловал Курчатова со словами: «Какое счастье! Ведь могло произойти и несчастье». Что он имел ввиду, понятно было всем. Запад был потрясен известием о том, что у Советского Союза появилось атомное оружие. Все создатели были щедро награждены: Курчатову и многим участникам атомного проекта было присвоено звание Героя Социалистического Труда, многие ученые стали лауреатами Сталинской премии. Кроме того, они получили право бесплатного проезда в любой город страны.
К.Е.Ворошилов вручает орден Ленина Игорю Курчатову.
Почти через четыре года, утром 12 августа 1953 года, до восхода солнца, над полигоном раздался термоядерный взрыв. Так прошло успешное испытание первой в мире водородной бомбы. Было создано ядерное оружие, но, по убеждению Игоря Курчатова, атомная энергия должна была служить человеку, а не убивать его.
Еще в 1949 году Курчатов начал работать над проектом атомной электростанции. Им совместно с Самуилом Фейнбергом была предложена идея конструкции активной зоны реактора этой станции. Ее главным конструктором выступил Николай Доллежаль. 27 июля 1954 года был осуществлен пуск первой в мире атомной электростанции. Но Курчатов уже ставил новые задачи – создание электростанции на основе управляемой термоядерной реакции. Однако этот замысел ученый осуществить не успел. Под руководством Курчатова была построена прямолинейная термоядерная установка «Огра» для исследования удержания и свойств плазмы. При жизни Игорь Курчатов в ИАЭ под руководством Льва Арцимовича были построены первые установки «токамак», принцип действия которых впоследствии был положен в основу создания международного экспериментального реактора ITER.
Одновременно Курчатов приступил к созданию первой в СССР подводной лодки «Ленинский комсомол» в 1958 году и первого в мире атомного ледокола «Ленин» в 1959 году. В результате появилась новая отрасль атомного подводного и надводного судостроения, новая наука, новыми стали и технологии.
Игоря Курчатова волновали не только близкие ему проблемы атомной науки, но и, казалось бы, далекие от них проблемы биологии и генетики. Его очень тревожило положение в биологической науке, сложившееся в конце 1940-х и начале 1950-х годов. Вместе с президентом Академии наук СССР Александром Несмеяновым он специально обращался в правительство с заявлением о необходимости развития ряда ее разделов, организовал специальный биологический семинар, к участию в котором привлек выдающихся ученых. Особый интерес у Курчатова вызвали вопросы, связанные с реакцией живой клетки на радиоактивное излучение. В Институте атомной энергии Курчатов создал научный сектор в области генетики и селекции микроорганизмов, на основе которого позднее был создан радиобиологический отдел. В нем работали ученые самых разных специальностей: биологи, химики, физики, техники, которые развернули работы по физике биополимеров и молекулярной генетике. Позднее этот отдел выделился из состава Института атомной энергии и был преобразован Институт молекулярной генетики АН СССР.
Круг интересов Курчатова не исчерпывался только наукой. Он был активным борцом за мир. Понимая огромную опасность для человечества гонки ядерных вооружений, он последовательно выступал за безусловное запрещение ядерного оружия и использование ядерной энергии только в мирных целях. На заседании Верховного Совета СССР 31 марта 1958 года Игорь Курчатов выступил со словами: «Ученые глубоко взволнованы тем, что до сих пор нет международного соглашения о безусловном запрещении атомного и водородного оружия. Мы обращаемся к ученым всего мира с призывом превратить энергию ядер водорода из оружия разрушения в могучий, живительный источник энергии, несущий благосостояние и радость всем людям на Земле».
За годы работы над урановой проблемой под научным руководством Курчатова было создано советское атомное и термоядерное оружие, пущена первая в мире атомная электростанция, вошли в строй атомный ледокол и атомная подводная лодка и, что не менее важно, была создана сильнейшая отечественная атомная наука, возникла мощная атомная промышленность. Но годы напряженной работы подорвали здоровье Курчатова. Вскоре после возвращения из Англии, где Курчатов в 1956 году сделал доклад в Харуэлле, у него случился инсульт.
Здоровье Курчатова восстанавливалось медленно, врачи ограничивали Игоря Васильевича в работе и во встречах с коллегами. Курчатова, привыкшего всегда быть в центре внимания, это угнетало. Когда болезнь отступала, он снова самозабвенно занимался атомной энергетикой, транспортными ядерными установками, но особенно много и вдохновенно – проблемами термоядерного синтеза. Находясь дома, Курчатов читал, слушал игру супруги на рояле или пластинки, которые коллекционировал. Он очень любил музыку, особенно произведения Рахманинова. Ездил, если позволяло здоровье, в Большой зал консерватории. За несколько дней до кончины в феврале 1960 года он слушал «Реквием» Моцарта. Вскоре после встречи с академиками Капицей и Топчиевым Курчатов поехал в Барвиху, где находился на отдыхе академик Юлий Харитон. Они долго гуляли по саду, потом присели отдохнуть. Неожиданно в разговоре возникла длинная пауза. Харитон обернулся и увидел, что Курчатов умер. Так оборвался жизненный путь ученого, бывшего одним из величайших физиков планеты, основателем Института атомной энергии, выдающейся фигурой мировой и советской науки, интеллигентом, энциклопедистом и обаятельным человеком, которого все любили.
Курчатов терпеть не мог болеть, был оптимистом, и считал, что болезнь на то и болезнь, что должна, в конце концов, отступить. В своих воспоминаниях академик Анатолий Александров рассказывал: «За время болезни, воспаления легких, у Курчатова отросла большая черная борода. И сотрудники между собой дали ему прозвище «Борода». На вопрос, когда он ее сбреет, Игорь Васильевич лукаво улыбаясь, отвечал: «Ну какой же я Борода без бороды?» У него даже появились привычки, по которым сотрудники узнавали его настроение. Если он гладил бороду по шерстке, значит, все было хорошо, а если теребил, и тянул вниз, то дела идут неважно…»
Из воспоминаний академика Андрея Сахарова: «Однажды молодой коллектив принес в «хижину» огромный лист ватмана с записанными в клетках десятками задач и последовательностью их решения. Игорь Васильевич весело взглянул на клетки, посвистел и назвал этот план «шорохом орехов». А на вопрос «почему?» рассказал озорную историю про торговца-грузина, продававшего орехи за ту же цену, за которую их купил, потому что он «любил шорох орехов». Тогда Курчатов закончил разговор с молодежью такими словами: «Делайте в работе, в жизни только самое главное. Иначе второстепенное, хотя и ненужное, легко заполнит вашу жизнь, возьмет все силы, и до главного вы не дойдете… Исследуйте то, что приведет вас к цели».
После смерти 7 февраля 1960 года тело учёного было кремировано, прах помещён в урне в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.
