Среди мемуарной литературы о Ленине особое место принадлежит воспоминаниям немецкой революционерки, видного деятеля международного коммунистического движения Клары Цеткин. Дело в том, что Клара вела запись своих бесед с Владимиром Ильичем. Ее воспоминаниям можно верить, так как они писались чаще всего непосредственно по следам событий, опираясь на почти стенографическую фиксацию высказываний Ленина. Старше Владимира Ильича на 13 лет (когда он еще только вступал на путь революционной борьбы, Цеткин встречалась с Фридрихом Энгельсом, была одним из лидеров немецкой социал-демократии) Клара Цеткин всегда, с первой их встречи в 1907 году, понимала значение Ленина, многогранность и исключительность его личности. Без умиления и сюсюканий Цеткин сумела, как никто осветить деятельность Ленина - теоретика, политика, руководителя государства и его человеческое черты. Благодаря записям Цеткин мы узнаем об отношении Владимира Ильича к морально-этическом ценностям, к искусству и людям. Она сумела ярко и образно выделить основную черту его характера – гуманизм, которая и была главным двигателем его жизни и деятельности.

Мы хотим познакомить вас с небольшим отрывком из воспоминаний Клары Цеткин.

ЛЕНИН И МАССЫ

Когда я вспоминаю наши беседы с Лениным — его слова живы во мне, словно я их слышала сегодня, — во всех них выступает одна характерная черта великого революционного вождя. Это — глубина его отношения к широчайшим массам трудящихся, в особенности к рабочим и крестьянам.

Ленин был проникнут сердечным, искренним сочувствием к этим широким массам. Их нужда, их страдания, от болезненного булавочного укола до жестоких ударов дубиной, в их повседневной жизни — все это болью отзывалось в его душе. Каждый отдельный случай, о котором он узнавал, свидетелем которого он был, являлся для него отражением участи многих, бесчисленных. С каким волнением рассказывал он мне в начале ноября 1920 года о крестьянских ходоках, незадолго перед тем побывавших у него:

— Они были в лохмотьях, с тряпками на ногах и в лаптях. При теперешнем ненастье! Ноги их совсем промокли, посинели, замерзли. Разумеется, я распорядился, чтобы им принесли обувь из военного склада. Но разве этим поможешь? Тысячи, десятки тысяч крестьян и рабочих ходят теперь с израненными ногами, невозможно всех их обуть за счет государства. Из какого глубокого и страшного ада должен подняться, выбиться наш бедный народ! Дорога к его освобождению значительно труднее, чем дорога вашего германского пролетариата. Но я верю в его героизм, он выбьется!

Ленин говорил сначала тихо, почти шепотом. Последнюю фразу он произнес громко, сжав губы, с выражением твердой решимости.

Но как ни сильно было сострадание Ленина к тяжелой участи масс, этим одним никоим образом не исчерпывалось его отношение к массам. Это отношение не было основано, как у многих, на слезливом сочувствии, — оно имело твердые корни в его оценке масс как исторической революционной силы. В эксплуатируемых и подневольных Ленин видел и ценил борцов против эксплуатации и порабощения, а во всех борющихся он видел и ценил строителей нового общественного строя, несущего конец всякой эксплуатации и порабощения человека человеком. Разрушение старых устоев гнета и эксплуатации, как дело масс, стояло для него в тесной связи с созданием строя без гнета и эксплуатации, являющегося также делом масс.

К. Цеткин