Как мы сходили в другое измерение

 

Некоторое время назад встретился я с одним ветераном Северного флота. А рассказов и баек в нем набито по самую горловину, на все случаи жизни. Он и сам как-то порывался писать, но откровенно заявлял − мол, лень-матушка после службы совсем одолела!

     И вот за рюмкой чая он как-то рассказал нам про другие измерения − есть оказывается, такие и на нашем славном флоте! Во всяком случае − были! И охотно разрешил мне доверить его воспоминания всему досужему люду, однако избегая фамилий, наименований. Так же щедро дал мне право изувечить правду жизни так, как мне заблагорассудится, в свете моих нонешних борзописных увлечений.

Что я и сделал с удовольствием!  Так вот, слушайте, что он мне рассказал* − Да, мужики и такое было! А что вы думаете? Дело, как говорится, прошлое, можно бы и приоткрыть завесу тайны. Иных уж нет, а те − далече … Кое-что, я уже немного подзабыл, но в  основном и в главном ….

Значит, все было так:

Довелось мне давным-давно, еще в те самые времена застоя, служить  на десантном корабле. Такие старые корабли у нас звали шутливо «лесовозы» — за тип исходника этого БДК при проектировании. Конструкторы разнообразием не баловались, сроки поджимали, а по техзаданию как-то билось. Да и для легенды по запудриванию мозгов вероятному противнику годилось даже лучше … А эти корабли в Анголу ходили, да и мало ли — еще куда?

 

  И вот, в самом начале весны, пошли мы в Загрядье, где всегда отрабатывали посадку и высадку морской пехоты. Как раз к весне молодые механики-водители всех видов плавающей и ползающей боевой и транспортной техники «становились на крыло», и должны были отработать элементы посадки и высадки на десантные корабли. Причем – фактически, а не на тренажерах. Да и многие из них еще ни моря, ни кораблей в жизни не видали.

         Выползли мы на знакомую осушку, открыли батопорт, вывалили аппарель. Тренируйтесь, ребята, на здоровье! Нам не жалко!

А там уже по всем дорогам техникам построена − и танки, и самоходки, и БТР-ы всех мастей и назначений, да!

  К этому шоу и все местное население поселка привычное было − детвора все борта облепила, а морпехи гордо им все про свою технику рассказывали − а как же − уже не просто пацаны − суровые воины! Все-таки хоть что-то новое в жизни и в пейзаже поселка.

— Машка! — кричала молодая бабушка малолетней внучке, — а ну, вернись, под танк попадешь!

         Та оглядывается на секунду и отмахивается от нее: — Нет, бабуля, это — самоходка!

Вот такие детки были в том поселке!

      Погуляли мы от скуки по поселку, знакомцев разных поискали, с мужиками пообщались … Да везде, оказывается, как у нас − вахты, море, корабельное железо. Короче − жизнь корабл … эта самая! Пусть будет — корабельная!

         Долго ли, коротко ли − накатались морпехи вдоволь, мы тоже в погрузке попрактиковались. И  у нас-то тоже молодых матросов хватало, так что дело взаимовыгодное.

       По планам выхода предстояло нам еще одно мероприятие − ночные стрельбы по берегу реактивными снарядами и корабельной артиллерией. Учебный-то период к концу двигался, и план боевой подготовки закрывать надо, и всё командование было этим озабочено, как торгаш сроками годности — ежели просрочить с чем, то никакого проку — одни убытки.

         Распрощались мы с местными, поблагодарило нас командование морпехов − за хорошую работу. Одно дело делаем — всегда пожалуйста!

     Настроение — отличное! А что,  отстреляемся сейчас  по-быстрому, и — в столицу флота, домой!  Папа даже внеочередной выходной офицерам и мичманам пообещал, с оговоркой, если нам вышележащее командование еще что-то  для развлечения не придумает.

 

Вышли из длиннющей губы Сосновки в ночь − а ночи-то уже всё короче становились. Только выползли за губу в необъятный Варангер-фиорд, а там косматый туман нас и окружил. Вокруг — ни черта, ни огонька не видать, того и гляди в кого въедешь! А что делать − идти надо, все по времени, полигон ждет!

Идем по локации, а штурман еще молодой, мечется то на ходовой, то в свою рубку, всякими другими  методами определяется, проверяется. Это не сейчас – глянул в «очко» какого –то спутникового прибора, взял шир-дыр. Тогда штурман − как шаман племени, должен был столько знать всякого разного!

  А к осени так еще и на боевую к Африке идти, и мудрый отец-командир ему вообще жизни спокойной не давал, да − чтобы здесь потренировался от всей души. «Космоса»-то тогда еще и в помине не было на таких кораблях!

            Наконец-то пришли − сверился штурман, вроде убедился по ему одному ведомым приметам —  мы в полигоне назначенном, доложил командиру уверенно и бодро. Тот боевую прокладку проверил − доволен остался. По кораблю − боевая тревога, контролеры, расчеты всякие по местам. Замполит, вахта народ гоняет. Чтобы кто посмотреть на стрельбу на верхнюю палубу не вылез, да под форс огня не попал. Бывало и такое …

Словом – обычная организованная суета, волнуемся все немного – не без того!

        На востоке зарозовело, предутренний ветер туман разогнал. Штурман метнулся к репитерам, по  береговым ориентирам определился − вроде  опять совпало. Повеселел он, бодро командиру доложил − в точке мол!

Еще полминуты и командир командует: − Товсь!

А затем, совсем торжественно — Залп!

Установки залпового огня заревели, весь корабль осветило, в сторону берега, через какой-то островок полетели дымные стрелы «градовских» РС-ов, за береговой чертой раздались разрывы, пыхнули вспышки взрывов − прямо как в кино! Кругом — дым, пламя! Красота — кто понимает! А тут и корабельные пушки подключились − отстрелялись по берегу, в белый свет, как в копеечку влет! Ни тебе перекоса снаряда, ни «клина» гильзы!

 Всё! План наш «вып»!

 

         − Дробь! [1]− командует довольный командир. Боевые части доложили − все без замечаний, как учили. Личный состав цел, невредим и голоден!

Объявили готовность «два», штурман вывел корабль четко на фарватер и пошли мы, не спеша, в родную базу, умиротворенные и довольные, как мужики с работы. Ветер дует в высокие борта и надстройку, подгоняет! И ни о чем таком плохом не думаем, не знаем, не ведаем!

Проходит, час, второй … И вдруг, вся ходовая вахта слышит через динамик ВПС, подключенный связистами к сети управления, рёв разбуженного медведя. Причем, разбуженного  крайне некультурно!

        А это наш родной комбриг вызывал нашего командира на связь, поминутно поминая всю его родню.

      — «Горгона»! Эфиоп твои моря со всеми проливами, заливами и мысами! Вы когда уже выспитесь? Доложить время исполнения боевого упражнения согласно плану! Ваше время заканчивается! Береговая команда контроля вас не наблюдает! Ваш  шир-дыр на 4.30 немедленно доложить! Я вам всем организую трехведерную клизму с патефонными иголками из топливного шланга, который сам вам и вставлю! Дождетесь!

 

       — Мать-мать-мать! − глубокомысленно изрек отец-командир. В голове Коломенцева с бешеной скоростью пронеслись все местные карты, маяки и отдельно стоящие обитаемые строения. А так же все статьи наставлений и соответствующие статьи  Уголовного кодекса страны. Черт его знает! По ранней весне на побережье еще не должно было быть всяких орнитологических, геологических и прочих групп сумасшедших — тьфу, тьфу, тьфу — тут командир трижды сплюнул и стукнул по деревянному планшету.

 А по спине его уже пополз арктический холод, и вся растительность на ней — от загривка до самого-самого того места, где спина как-то утрачивает свое благородное название, вдруг встала дыбом и слегка поседела! Сердце предательски застучало … на висках выступил холодный пот.

     Штурман побледнел и чуть не хлопнулся в обморок прямо у кресла командира, которое тот уже покинул и забегал по ходовому посту от борта к борту.

—  Не будь бабой, штурман! Быстро мне место, курс и скорость! —  рявкнул Коломенцев, лихорадочно соображая. Докладывать что-то было надо, вот только — что! Капитану 2 ранга Борису Коломенцеву самому очень-очень хотелось бы знать, куда это он так ловко и без замечаний отстрелялся. Да еще так, что команда наблюдателей всех его залпов  не почувствовала и не заметила даже краем глаза!

Кстати, примерно в то же время, ну там небольшой плюс-минус, должны бы были стрелять еще два корабля, и с них тоже ничего не заметили — иначе бы завопили на весь эфир, как свинья в заборе! И эти корабли на берегу засекли, а нас — нет!

     Командир долго и обстоятельно докладывал комбригу место корабля, его курс и скорость, итоги выполнения задачи по отработки высадки-посадки техники …

Ровно до того момента, пока вконец рассвирепевший комбриг не взорвался: —  Ты по существу хоть к пенсии докладывать научишься? Когда будешь готов исполнять стрельбы согласно плану?

         —  Прошу перенести выполнение боевого упражнения вправо, так как не готов технически. Выполнение БУ в данный момент считаю невозможным по соображениям безопасности личного состава!

         — А что —  раньше доложить не мог? Забз… своего комбрига? − хищно рычал динамик ВПС-а хриплым голосом не выспавшегося  капитана 1 ранга Гризлина: —  Надо быть мужиком, раз погоны надел!

           − Не был готов − связь восстанавливали!

           − Нет, ну туды твою через брашпиль в полуклюз! Какая-то банда луддитов — знай себе, крушат свою собственную технику, которую им народ по простоте душевной доверил!

− Наш народ мог и получше чего своим защитникам доверить! А то − чистый конструктор «Сделай сам»! − огрызнулся Коломенцев.

− Ты мою новую «Волгу» не видел! Вот где конструктор! Вы послушайте этого пенителя морей! Он комбрига учит! — патетически возопил комбриг, обращаясь, видимо к самому Господу Богу, призывая высшую силу к себе в свидетели! —  Еще и связь накрылась! Больше ничего, а? Валяй, говори дальше, рви мое штопанное сердце! У тебя что − в строю один бортовой номер остался? —  издевался замшелый  «Курган» [2]

         − Ну почему − один? − обиделся Коломенцев, − два, как и положено! − Похоже, терять ему было уже нечего. «Сигнал: «Погибаю, но не сдаюсь!» — до места!» − мрачно ухмыльнулся командир.

         − Он еще шутит! Я еще тебя заставлю горчицу с раскаленной сковородки-то лизать! − совсем взбесился Гризлин, — По приходу мне − расследование по всем неисправностям! На стол, говорю, все бумаги! — и обиженно отключился.

         Делать стало нечего − быть бы живу к вечеру! Документы составили, учли все возможные «крючки». Что надо − дописали, что надо − переписали … опыт был! Старались!  

Кто из нас не переписывал вахтенный журнал хотя бы раз? Интересно, вдруг какой из этих документов вечного хранения кому для диссертации понадобится? С темой, вроде: «Боевая подготовка и морские походы кораблей флота в 70-е — 80-е годы XX века». Да-а-а, то-то будет достоверность! Одна только мысль утешает — никто эти диссертации толком не читает, даже оппоненты… Ну, может быть, еще сам автор иногда. Нет, я понимаю и уточняю —  если, конечно, пишет сам, а не его подчиненные …  

        Вечером, ошвартовавшись у родного причала, побрившись, наодеколонившись и переодевшись во все свежее и новое, Борис Коломенцев пошел с докладом к комбригу. Тот пил чай из классического стакана в серебряном массивном подстаканнике, закусывая пряниками.

         —  Садись! − пригласил Гризлин, недовольно просматривая какие-то бумаги. Оказалось, что во время таких же стрельб на БДК-177 РС застрял в пусковой трубе. И теперь его надо как-то извлечь, без лишнего шума. При этом никого не зажарив и ничего не разбросав по родным причалам флотской  столицы… Он поделился этой проблемой с Коломенцевым.

       — Вот гадский пароход! — сплюнул он, — Не зря ему стройбат в прошлом году ветвистые оленьи рога подарил! Помнишь? Когда они с ними на Новую Землю ходили? И надпись золотыми буквами на доске захреначили в полный рост: «Военным морякам — благодарные военные строители!» Ты, Борис Олегович, только вдумайся, а? Рога морякам от зачуханного стройбата. А? Нет бы эту самую доску за такие слова тут же к заднице этого стройбатовского майора рогами вперед прибить, так они ее в кают-компанию на почетное место вывесили! Я как первый раз ее увидел  — обмер, вот не поверишь! Сначала хотел сорвать ее, а потом думаю — да пусть народ знает, кого им за своих детей-то благодарить при таком режиме кора … . да,  корабельной службы!

         Выслушав все это, Борис обреченно вздохнул. Набрал полную грудь воздуха, чуть зажмурился и —  выложил комбригу, все как на духу. Чего бы там себе не наобещал сам Коломенцев по дороге к штабному «Бунгало», но не смог он обмануть своего командира. Не смог − и все тут! В конце-концов, лично ему комбриг пока ничего плохого не сделал! Пока…

         Выслушав все это, повертев все эти объяснительные и расследования и так, и эдак, комбриг отставил свой чай. Аппетит у него пропал сразу и начисто. Не спеша закурил сигарету и раздумчиво забарабанил по столу дробь военного марша.

    Коломенцев упорно ждал решения своей судьбы. Куда он выпустил десятки РС-ов и артиллерийских снарядов, было вовсе не ясно. Растворились, что ли?

  … Куда девались звезды, упавшие в моря? — процитировал комбриг популярного тогда Визбора безнадежным тоном, думая о чем-то своем.

Гризлин медленно, что-то обмозговывая, грыз штурманский карандаш.

Приняв какое-то решение, снял трубу оперативного телефона.

«Всё!» — решил Коломенцев, сейчас будет докладывать Самому, то есть командующему. Но комбриг подумал еще с минуту и … позвонил своему дружку по академии, который служил теперь в самом большом штабе и всегда был − по долгу службы — в курсе всех-всех событий на флоте и даже в области.

         Поговорили о том, о сем и ни о чем. Ничего интересного на флоте за истекшие сутки не произошло, тогда Гризлин ловко перевел разговор на предстоящую рыбалку на Серебрянке и распрощался, сославшись на необходимость принимать доклады командиров.

            Непонятная история — ни посты наблюдения, ни вездесущие в тех краях пограничники − ни о каком шквале огня по побережью или островам не доложили… команда контролеров-наблюдателей тоже — ни сном, ни духом! Ну не могли же они сладко спать под грохот выстрелов и разрывов. Наш моряк, безусловно, талантлив насчет сна в неположенном месте в неположенное время, но, братцы мои, не настолько же!

         Комбриг достал карту Рыбачьего и вместе с Коломенцевым, внимательно еще раз прошелся по ней в поисках неведомых бухт и заливчиков, куда могли уложить весь свой боезапас. Версии были, но, при здравом обсуждении, их всех отмели, как несостоятельные. Ответа так и не нашли!

       Капитан 1 ранга сам налил крепкого чаю —  себе и своему гостю. Но не долил стаканы на добрую треть. За этим что-то стояло…

         —  Не за рулем? − спросил Гризлин Бориса.

Тот отрицательно мотнул головой, тогда комбриг достал из-за здоровенного тома «Морского атласа» слегка початую бутылку «Самтреста» и долил стаканы доверху. Конфеты, сахар и лимон, ломтиками, в блюдечке уже стояли на столе.

— Горло вот лечу! — пояснил он вслух, —  наорался вчера, как председатель на колхозном собрании.

 — Я принял такое  решение, — заявил капитан 1 ранга, − Короче, Борис Олегович, садимся в тихую засаду! Никому ничего не докладываем, ждем чьих-то воплей и сообщений о всех загадочных явлениях отсюда и до Новой Земли. А тебе прямо с утра выходить в полигон и выполнить боевое упражнение − там, где положено − с флагманским артиллеристом и флагманским штурманом на борту! Сейчас же подам в план флота! А вот если воплей не будет …

 

         Ранним утром «лесовоз» Коломенцева вышел в море и в назначенное время выполнил все положенные упражнения. Заодно списав и боезапас, выпущенный в никуда недоброй позавчерашней ночью.

 Докладывая комбригу и предъявив ему все положенные схемы, таблицы и кальки, он получил от Гризлина высокую оценку за выполнения боевого упражнения. Обжегшись на горячем молоке, дули и на холодную воду!

—  … Мы все пройдем, но флот не опозорим, мы все пропьем, но флот не посрамим! — довольным голосом комбриг опять процитировал Визбора.

Официальная часть закончилась, офицеры штаба разошлись по своим делам, а Коломенцева комбриг попросил остаться.

        Рассматривая сквозь клубы табачного дыма силуэт модели БДК в застекленном шкафу, Гризлин вдруг спросил: − Борис Олегович, а вы про параллельные миры и другие измерения слыхали?

         − Конечно! − хмыкнул тот

         − Так вот − с сегодняшнего дня давайте с вами числить, что вы случайно, благодаря сильному туману и слабому штурману, просто завернули в другое измерение и от души по нему жахнули!

         − Есть, товарищ комбриг! Тем более, что ничего правдоподобнее мне в голову тоже не приходит!

         − Ну, что ж, решение утверждаю!

  А потом мне Борис Олегович это рассказал под большим секретом − когда мы с ним уже в одном училище растили себе боевую смену. Вот как оно бывает − был я ином измерении, и знать не знал! А штурман, поди, и по сию пору не знает!