"Отличная оценка" или "Купите мин!"  Рассказ командира корабля

 

Помощник командира изменил (всего-то на всего! И то − вовсе не надолго!) заведенную не им, и даже не его командиром систему докладов и …

Молодые и бравые, уже − (надо же!) целые старшие лейтенанты   решили сделать доброе дело и услужить командиру, проявить морскую выучку. Но!!! Благими-то намерениями  выложена дорога – мы знаем куда! А то! Сами иногда усердно мостили ее участки − в свое время!

Семен Рывкин в это время уже отдыхал в каюте, по-хозяйски устроившись на койке минера. 

«Хороший специалист на дороге не валяется!  Он уже валяется на диване в чужой каюте и умело руководит оттуда славным личным составом!» − оправдывал он свою нынешнюю слабость с некоторым удовлетворением жизнью.

Он прилег на минутку и … срубила его усталость и  остатки алкогольных паров, как бандитской шашкой по голове! Проспал он всё на свете, убаюканный мирным шумом корабельных механизмов.

Снились ему знойные восточные дивы, целых четыре, в дразнящих газовых одеяниях, с надписями золотой мишурой «РМ-1» почему-то. Действо обещало быть захватывающим, и просыпаться не хотелось!

 И спокойного бы ему сна, да вот он напрочь забыл заинструктировать корабельного минера до полного изумления, чтобы от зубов отскакивало!

Во сне явился к нему Дух Корабельного Устава, разогнал эротические видения прочь и упрекнул: − Эх, ты, Сёма. Сёма … 

− Да знает он и без меня! − слабо отбивался Мина…

А старший лейтенант Юрий Блясов, в свою очередь, тоже решил сделать приятное своему начальнику по специальности, оберегая его священный сон!

 Да, на МПК незаметно вступал в силу непреложный флотский закон −  если кажется, что вокруг все тихо и спокойно − значит, назревает какая-то крупная неприятность. На флоте этот закон звучит, правда, не совсем так, гораздо понятней и даже красивее, но по смыслу [4]…

Поэтому  в такое время офицеры, даже отдыхая, не расслабляются!

А вот если человеческий фактор организует экстрим так или иначе − тогда и именно тогда флотские офицеры готовы явить чудо! И даже совершать подвиги!

Наши беды − в сложной системе управления, смысл которой − заумное переплетение мероприятий типа: «Как бы чего не вышло!»

Причем, главное − сделать так, чтобы начальник сам не оказался виноватым и успел бы перенаказать подчиненных, пока до него доберется начальство …

А крайним оказывается матрос или старшина, до которого все инструкции доходят в форме очень непечатных выражений в трехэтажных конструкциях. Честно сказать, офицерам достается тоже чувствительно. И не всегда за личные подвиги. Это –да!

 Если на корабле нарушается установленный и традиционный порядок, это вызовет следующее нарушение и даже целую цепочку. А вектор всех нечаянных ошибок стремится к большой неприятности.[5]

   Но самое печальное, что в отлаженную корабельную схему вмешиваются другие силы. Силы и явления бывают разные − случайные, добрые и злые …

Роль запускающего триггера для этих сил невольно сыграл дивмин.  Он  вместо инструктажа командира минной команды, мирно лежал в каюте и радовался жизни: обалденный экипаж, мне бы таких моряков и офицеров, вот бы я…

−  Сигнал с флагмана! Поворот влево на курс 135 градусов! – почти в ухо помощнику командира доложил сигнальщик. – Слева чисто! – также тихо добавил он.

− Сигнал с флагмана! Поворот влево на курс 135 градусов исполнить! −  вновь прошипел  помощнику прямо в ухо сигнальщик.

−  Наблюдаю красные клотики на флагмане и мателотах! − звучит новый доклад.

—  Лево руля, на курс 135 градусов. Включить красные клотики! – также тихо ответил помощник сигнальщику и рулевому.

Командир, не просыпаясь, заерзал в кресле, меняя положение. Он продолжал оставаться в счастливом неведении относительно самовольных новшеств, внедренных помощником. Он просто не мог догадаться, что его система докладов так пострадала. Кроме того, на него обрушилась вся тяжесть усталости, столкнула его во тьму сонного забытья.  Он просто потерял счет времени, как любой молодой уставший человек.

—   Может быть, толкнуть кэпа? – возникла правильная мысль у помощника.

Но … лишь мелькнула и угасла. Он ее стыдливо отогнал куда-то вглубь сознания.

—  На юте ведь дивизионный минер находится, поэтому все будет в порядке,- оправдал себя Сергей Первов. Он искренне в это верил!

—   Ют – мостик! Приготовиться к постановке мин. Начало постановки по выключенному сигналу красных клотиков на мачте без трансляции по ходовому мостику! −  тихо скомандовал помощник на ют.

И добавил дружеским голосом: −  Юра, у тебя все в порядке? Как по обстановке?

—  Полный порядок у нас! Все как  по нотам! Мы готовы и находимся на низком старте.  И официально:

—   К постановке готовы! Замечаний нет! – отрапортовал командир БЧ-3,  но, к сожалению его услышал только помощник командира.

—   Как там дивмин? Доволен? – почему-то волнуясь, спросил помощник у минера. Его что-то волновало, но он не мог себе объяснить причину. Командирское шестое чувство большиой и малой «Живете» в нем еще только-только зарождалось!

— Дивмин в порядке. Доволен! – ответили с той стороны. И это было чистой правдой. А чего это, интересно, ему не быть довольным? Самый главный минер на этом дивизионе в это время лежал в каюте, уткнувшись в тощую заслуженную подушку и видел продолжение сновидений яркой эротическо − приключенческой направленности.

—   Сергей Владимирович, мы находимся не в точке постановки! – как-то уж очень обыденно прозвучал доклад штурмана.

—  Да? Странно! Наверное, изменили что-то на инструктаже, штурман! Впереди ведь ухудшение погоды, сам  говорил? Вот, видимо. и решили сделать постановку пораньше! – подогнал ситуацию под желаемую помощник. В воображении и аналитике он не знал себе равных!

—  Но командир не говорил ничего о смене маневра! – продолжил штурман уже более взволнованно. Ему все это нравилось все меньше и меньше…

—  Мне говорил! – спокойно отрезал помощник. В голове пронеслось: «Точно говорил,  ведь, что дивмин все знает! А поскольку дивмин на юте – чего же нам волноваться! Режиссер-то он! Так сказать − в мировом масштабе!»

—   На флагмане погасли красные клотики! – изрек сигнальщик, не отрываясь от бинокля

—  Штурман! Выводи в точку постановки первой! – повторяя тренировочные упражнения и интонацию командира, но только тихо в штурманскую рубку и на ют.

—   Товсь, первая! – мгновенно изменив кальку постановки на карте, доложил штурман. А про себя отметил успокоившись: - Решили ставить раньше на полчаса, но полигон прежний.

—  Товсь выполнил! – донеслось с юта.

 Выполнять сбросы по команде штурмана! – ушла команда минеру.

—  Первая! Пошла!

Есть, первая пошла!

Вторая – товсь!

Товсь выполнил!

Вторая! Пошла!

Мины скатывались по рельсовым дорожкам и уходили в волны по минным скатам.

 Дальше уже работали не люди, а автоматы.

То есть − те же люди, но уже не сознанием, а рефлексами! Их уже охватил азарт боевой работы! Долгие часы систематических тренировок давали о себе знать. Моряки работали, как черти, так принято говорить на Руси. Блясов проверял их действия по технологической карте − сбоев не было!

—  Товарищ командир! Докладываю: расчеты отработали на твердую хорошую оценку. Три норматива выполнили на отлично, только четвертую задержали на 30 секунд. Все четыре чеки на месте![6]− доложил Блясов и пояснил: − Замешкались с отдачей стопоров минной тележки! Не пошло чего-то! Старшина переволновался! —  с сожалением говорил Юрий Блясов, вытирая руки, которые были в тавоте.

Услышав последнюю фразу, Бобровский вздрогнув вошел в курс дела почти сразу, будто вовсе не спал.

—  Если на тренировке ты за моряков мины и талрепа дергаешь, то как можно оценить на отлично работу расчетов?! – еще надеясь на собственную ошибку с надеждой произнес командир.

— Нет, товарищ командир, на тренировках расчет работал только на отлично, а вот на фактической постановке дали слабину! Чего-то не пошло! —  отобрал последнюю надежду минер.

«Так, при постановке … приехали!». В душе Бобровского ударил зимний мороз. И сразу же скомандовал:

—   Где этот хренов дивизионный минер? Достаньте его из-под земли и на мостик, срочно! Прыжками! −  а вдруг что-то не так, как уже случилось. Бредовые мысли терзали голову командира. «Боже праведный, что же это такое делается! Позор на весь флот! Даже на два: на Черноморский и Северный!» − Бобровский уже живо вообразил, как его представление на очередное воинское  звание капитана 3 ранга кладется кадровиками под  проеденное мухами зеленое сукно и уже видел  ехидные улыбки кабинетных крыс!

—  Виталий, как дела? − благодушное сонное лицо дивмина вызвало непреодолимое желание врезать ему в челюсть

 Бобровский вскочил на ноги и жестким напряжением воли сдержался, чтобы не ударить минера. Вместо этого он изо всех сил врезал по поручню кресла.

 Тот, в свою очередь, зная крутой нрав командира, сразу понял, что лучше немедленно драпать через ГКП и скрыться в недрах корабельных коридоров.

 Бобровский закурил, стараясь успокоиться и собраться.

Корабли находились в дрейфе после ТРЕНИРОВОЧНОГО  галса. Минные команды на них готовились к фактической минной постановке. Помощник командира и командир БЧ-3 нервно переглядывались, еще не осознавая произошедшего до конца. Но явно что-то было не так! Это они почувствовали всем нутром…

 Только Бобровскому была ситуация полностью ясна.

Надо было что-то делать, вот только − что?

— Дивизионного минера – наверх! – полетела команда в офицерский коридор. Голос был напряженный и уже сам по себе бил током. Мина услышал команду и вздрогнул. По спине забегали неприятные, холодные  мурашки. Он судорожно сглотнул, и сказал:

—  Давай спокойно, Виталий. Без эмоций, хорошо? – осторожно поглядывая в сторону ходового, спросил Рындин.

От Бобровского шел боевой пар, но ничего тяжелого у него в руках пока не было. Мина понял, что еще какое-то время поживет …

—  Твои предложения, Мина! Шевели извилинами! Еще не все отоспал, а? Все по очереди высказывают свои соображения по ситуации и принимаем решение. Такого, ребята, я и представить не мог. Всем спасибо, все смеются… Я щас тоже с вами ржать начну − как в желтом доме, где ручек нету! Сначала нервно, потом —  по-садистски … Вы меня, братцы, доведете!

—  Дык мы это… думали,  как лучше хотели![7]

—  Думать надо головой! Считается, что там бывают мозги. Так делают умные люди! Рекомендую! Но некоторые, правда, используют в этих целях другие части тела! Вот поэтому мудрые командиры и не могут предсказать действий своих офицеров даже на час вперед!  — рычал командир

Да уж, расслабился. А на флоте так: только расслабился, так сразу с садизмом весь дейдвуд раздерут! Опять же − закон такой!

Да, товарищи офицеры флота! Проспали мы с вами наше военное счастье! Как там поется в старой детской колыбельной, помните? Ну, вот в этой: Сторож заснул там в саду

Службу послал он в …

Куда послал? Сходи —  узнаim!

— Вот сколько раз слышал эту песню — только сейчас понял, какая она пророческая! — с удивлением покрутил головой Первов      

Потребовался малый военный совет кают-компании, по старой традиции русского флота. Это вам не решение храброго командира знаменитого брига перед дракой с турецким линейным кораблем, там было все однозначно и понятно! А тут с этими минами дела покруче будут!

Начали с младшего, им оказался Блясов.

—  А что, если доложить о полученной команде по УКВ? − выдал он идею.

—  И признать себя клиническими идиотами с лопушистыми ушами? Кто еще принимает приказы полупьяных рыбаков по открытой связи? Дальше!

Штурман неуверенно сказал что-то о самопроизвольной постановке мин.корабль, мол, качнуло и мины взяли и съехали, так как они уже были подготовлены … Ответом ему было истерическое, убийственное ржание стоялых жеребцов.

− Чего ржем? − поддержал навигатора Бобровский: − Сейчас бы сам Мюнхгаузен прижал штурмана к груди и зарыдал от зависти! Версия хороша, но не пойдет! Дальше!

В ходе выступлений выяснилось, что не виноват лишь один командир БЧ-5, ныне стоявший в строю в комбинезоне с какой-то железякой в руках и маленьким штанген-циркулем в кармане. Он предложил доложить все как есть. Все равно кто-то проболтается или сами запутаемся … пропадай моя телега все четыре колеса!

— Да уж, точно сказано: механик − это тот офицер, которому легче думается с гаечным ключом в руках … 

А тем временем корабли ложились на боевой галс и выходили в заданный район. Бобровскому ничего не оставалось, как занять свое место в строю…

Заняли. Вышли в точку постановки первой. Выполнили весь положенный ритуал. Да только ставить уже нечего …

Получили семафор с флагмана: «Не наблюдаю сброшенных изделий. Доложите ваши действия»

Значит, у комдива тоже сработало командирское чувство «Живете» …

Ответил словами чистой правды: «Минная линия уже выставлена!» А что, разве нет?

− Что-то у них все это получилось быстро! Однако мин действительно на борту нет − раздумчиво произнес комдив, разглядывая корабль с крыла мостика.

Виталий  уже принял решение доложить все как было − младшие офицеры не причем, и сваливать на них вину − не разбудили, про тренировочный галс не знали, инструктаж не проводили … Смешно, да? Повинную голову меч не сечет, но административно-дисциплинарная дубина − тоже иногда бьет не слабо!

Но вот такие доклады и решения − одна их сторон нелегкой командирской стези. Конечно, Бобровский не считал себя ни трусом, ни непорядочным человеком и решение принял сразу. А куда денешься? А весь «военный совет» он придумал тоже не для того, чтобы блеснуть честностью и порядочностью, а чтобы молодые офицеры «прониклись» содеянным и извлекли для себя уроки.

Корабли выставили минные линии, как положено и легли в дрейф. Дело сделано, курсовое упражнение выполнено! Только офицеры Бобровского и дивизионный минер чувствовали себя не в своей тарелке. Сам Виталий прикидывал размеры клизмы с патефонными иголками для себя лично. Но уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца! Урок неприятный, но хороший и памятный! Служба завтра не кончается!

Приближалось время всплытия мин, с северо-востока подходили тральщики, мерно покачиваясь на волне.  Им еще предстояла работа − поднять практические мины на борт.

Раз так, ограничения по связи снималось. И в этот самый момент командира пригласили на командный пост связи. С ним очень хотел пообщаться комдив в закрытом режиме, отстроившись от рабочей частоты и уйдя на запасную, создавая себе возможность не выбирать вырахения. Иначе потом нарушение пришьют, хочешь − не хочешь, а пара-другая  чистых русских слов сорвется и улетит в эфир, достигнув ушей тех, кому они вовсе не предназначались! 

Подошло заданное время. Где-то в изумрудной глубине на минах сработали пиропатроны, и они отделились от якорей и рванулись к поверхности. Их красно-полосатые головы закачались на волнах.  Их удерживали  тонкие прочные тросы-минрепы вьюшек минных якорей.

Мины Бобровского всплыли первыми. Не там, где бы положено согласно плану боевого упражнения, зато прямо в точках, с координатами по карте штурмана.

Помощник выводил головной тральщик на первую мину. Но яркую «боевую раскраску» практических мин не разглядел бы только слепой.

Первую мину ютовая команда тральщика быстро выбрала на борт, захватили минреп, сорвали со дна якорь и стали выбирать его с глубины. Не спеша подошли ко второй, затем к третьей … а вот четвертая сорвалась при подъеме, плюхнулась обратно вводу. Погрузилась, всплыла. Снова погрузилась … и − с концами. Только большой светлый пузырь вырвался из глубины.

− Блин! − взревел Бобровский − тральцы поставили мину на заданную глубину! Надежно и насовсем, иху маман! И, надо же, именно нашу! Других им мин мало было! Теперь нам все припомнят!

Дивизионный минер аж застонал, наблюдая всю эту картину. Мина утонула!!! Буль-буль − и абзац! Кто виноват? А этот самый прибор стоил, наверное, не менее двух грузовиков водки! А вы как думали? Это вам не семечки и даже не бочка «шила»!

−  Распротак твою разэтак! −вновь  выругался Бобровский. Вот теперь никто никогда не докажет − кто виноват: минно − торпедная база, минный расчет мпк и дивизонный минер, или эта самая шайка деревянных тральщиков-«шифоньеров» с дубовой командой − злился Виталий:

 − База − Севастопольская, тральщики − черноморские  … отгадайте, кто будет признан виноватым при таком раскладе, тем более объективные причины скрыты на стометровой глубине?

Минер от таких же мыслей впал в полную прострацию.

− Ты, Мина, вчера весь день изображал черта: то, как змей искуситель вытащил меня из каюты и отволок в кабак, это раз! Я даже сопротивлялся, не помогло! Куда мне против беса? − врал Виталий, полушутливо-полусерьезно, Бобровский разбирал дивмина на запчасти:  − Что было дальше? Пал на мою койку, пока я агитировал моряков с лайбы за ВМФ и защищал его честь! Ты даже полчаса не дал мне поспать − это два! Полил мое раненое командирское сердце бальзамом насчет отработанности моего минного расчета и подготовки корабельного минера, чем усыпил мою бдительность − три. Наконец, не довел до конца свое дело, не проинструктировал, даже не ввел в курс дела минера по поводу тренировочного галса, подло обменяв высокую военную славу на низменный сон – четыре! На приличном корабле тебя бы спалили на костре, даже за половину вышеозвученного! Разве что, из жалости полив шилом!

Наконец, выбрав все выставленные практические минные линии, тральщики вытянулись в кильватерную колонну и двинулись в базу. Корабль с комдивом на борту двинулся за ними, мпк выстраивались в кильватерную колонну.. Раздосадованный  и обиженный в лучших чувствах комдив даже не удостоил Бобровского своим вниманием.

Швартовался Виталий лихо и красиво, кормой. Причем вновь разгулявшийся ветер был отжимной. Однако он не хотел спасовать перед многочисленными зрителями. Спина под кителем взмокла, зато со сторожевиков один знакомый командир показал два больших пальца вверх, в смысле − класс!

Перенесли флаг. Делать нечего − пошел к комдиву. Дивмина сдуло с борта, как только борт корабля коснулся стенки. Понес куда-то свои растрепанные чувства. Ну да ладно, ему от начальства не меньше достанется.

Черноморский флот − флот славный. По сравнению с нашим − маленький и семейный, все всех знают!

Комбриг был уже вызван к замкомандующего флотом. Командир минно-трального дивизиона быстро-быстро доложил о случившемся. Я, мол, не я, и мина не моя!

Тут главное доложить первым и создать у начальника нужное мнение. Легче убедить, чем переубедить! Мнение создали и эта версия крепко засела в мозгу адмирала. Поэтому, командир бригады противолодочных кораблей был немедленно вызван к нему с докладом.

Сказать, что заместитель командующего был зол − это погрешить против правды! Он с трудом подавлял тихое бешенство!!! Он даже не предложил комбригу присесть, несмотря на давнее знакомство! Впрочем, сам он тоже не присел, почти бегая по кабинету от кипучего гнева.

—  Это же надо! Утопить мину в таких санаторно-курортных условиях! Видимость − десять на десять, море − два балла, а вы …

− Так тральщики все мины обнаружили. А мина сорвалась и утопилась. стерва такая, уже в процессе подъема! Прямо с борта одного из них сиганула! Они сами растяпы безрукие! Наш минер говорит. Точно, какой-то приборный  лючок сорвали на ней. А как иначе? − оправдывался седой комбриг

− Конечно, а куда вы их поставили? Где надо было? И почему сразу не доложили?

− Уже и это заложили!? − возмутился бывалый флотоводец. −  Так мы эту линию выставили как контрольную, согласно легенде и плану летучки. Вот!

Он победно развернул кальку со всеми маневрами и показал адмиралу курсы, точки постановки. Выглядело красиво!

Но адмирал не купился на красоты —  и не такие дали видали! Красота спасет мир — все-таки, классик сказал! Но, выкатив от злости глаза, он глянул в самую душу комбрига и заревел: — А-а-а!!! Подготовились! Кому очки втереть хотите! Мне? Да я этих мин за свою службу наставил больше, чем ваш командир корабля бутылок водки выпил! Оценки вам отличные нужны! А хрен вам! Вы у меня, матерь вашу в громы поднебесные и адские сковородки, купите эту мину! Купите! Вы — это вы лично, комдив и командир! Все! Вас я лишаю вознаграждения по итогам года!

 Вы там расслабились все, забыли, как выглядит трехведерная клизма с патефонными иголками? Ничего, я вам всем ее наглядно продемонстрирую! И даже наш варяжский гость думает, что его экипаж на курорт попал! А свое стадо уж … да, да  спускайтесь на корабли со всем своим штабом и … того этого … дерите сами все свое стадо − по честности и справедливости! Не царское это дело! Я руки, как Пилат, не умываю от этого дела, но вот ноги о вас еще вытру! Очковтиратели бездарные!

Я еще к вам сам спущусь на днях!— он с шумом подтянул свое кресло и плюхнулся в него и подтянул к себе папки с документами.  Всем видом адмирал показывал, что аудиенция окончена и больше он не желает разговаривать со всякими двоечниками …

Административно-дисциплинарное бешенство —  вещь заразная. Уже взбешенный насмерть командир бригады примчался на причалы бригады, разодрал − на всякий случай − оперативного дежурного, и предложил ему немедленно сдать повязку.

Флагманский минер был порван на тряпки за то, что административное расследование еще не было готово. Дивмина Рындина до сих пор не нашли − где-то сидел и писал отчет.

Тот вздохнул, и стал готовиться к сдаче. Дело обидное, но не новое и не редкое … Журналы, схемы, пакеты, печати, обстановки и всякие сводки и донесения надо было передавать кому-то их флагманских.  Кому? Доложил  НШ. Раздраженный начальник штаба выругался, и размашистым шагом заспешил  к комбригу, через пару минут выскочил из его кабинета с пятнами на лице.

− Ну вот, я тоже отгреб! − сообщил он, − что-то где-то рвануло, а нас волной и осколками достало! Складывайте все свое хозяйство по местам. Повязку − до места! И тащите службу дальше! 

Комбриг немного успокоился и собрал офицеров на подведение итогов.

Проехавшись — для затравки интереса, по итогам выполнения

боевых упражнений, он рассказал, как добиваются высоких показателей в боевой и политической подготовке герои-черноморцы, и как им из чувства зависти гадят всякие варяжские гости, не умея выполнить даже элементарного упражнения. 

— Так мины каждый год то теряют, то топят! Соседи, вон, торпеду новую утопили, а она ужасно дорогая, пару сотен тысяч стоит! Так еще и схема секретная! А вдруг кто из аквалангистов глянуть захочет?  Кстати, еще неизвестно, кто мину-то угробил … 

— храбро возмутился Мина из-за чьей-то спины, но вовремя заткнулся, ибо комбриг уже метал взглядом молнии и в воздухе проскакивали электрические разряды

Бобровский тоже возмутился — кроме досадного случая, который переживали все на корабле, оценки за боевые упражнения у него были не хуже, а где-то даже и повыше, чем у «хозяев»-аборигенов бригады.

Терять особо было нечего, и кое-что из этого, приправив сарказмом успел высказать комбригу при всех. Во время «песни варяжского гостя» за одну полу тужурки его тянул назад на стул комдив, за другую — дивизионный минер. Но он выстоял…

Все-таки они «купили мину». Приказом комбрига их лишили так называемого «денежного вознаграждения по итогам года». Было обидно, но ничего не поделаешь. Бобровский и дивизионный минер долго не знали, что к ним присоединился и комбриг, лишенный того же, но уже приказом комфлота.

Естественно, уязвленное самолюбие седого капитана 1 ранга не позволило ему поделиться впечатлениями со своими офицерами. Одно радовало — мина стоила намного дороже, и офицеры «купили» только ее часть! Остальное списали по инспекторскому — по справедливости!

Про его представление к очередному званию забыли,  оно было вовремя реализовано, его фамилия попала в приказ Главкома.. И, тогда звезда с неба вовремя упала на Бобровского —  как раз между двух просветов новеньких погон. Виталий щедро «накрыл поляну» для командиров и офицеров штаба, слушал хвалебные тосты в свой адрес, но холодок отчужденности он все-таки чувствовал. Поди докажи!

Бобровский выводы сделал, и выводы правильные. Они ему пригодились в его долгой командирской службе. Ну а его экипаж с того времени отличался во всех вопросах боевой подготовки, будь то стрельбы изо всех видов оружия, комплексные упражнение и поиск подводных лодок, стрельбы по воздушным мишеням. Он иной раз «посылал» по старой трассе всякие авральные приборки, но вот мероприятия БП и всякие тренировки и учения — старался проводить по плану и по возможности. Даже когда за это ему чистили клюв соответствующие начальники.

 Выводы сделали и его корабельные офицеры, успешно продолжавшие морскую службу. Уже на Севере корабль не раз отмечался высоким командованием за отличные успехи.

            Вот это и стало отличной оценкой  за полученный урок в Черном море.

Об авторе